31919
9
Самую честную и жуткую тоталитарную доктрину в мире — легизм — изобрели древние китайцы. Лучше бы они ограничились шелком, фарфором и порохом.
Некоторые китайские философы, описывая переселение душ после смерти в новые тела (данную идею китайцы позаимствовали у буддизма, правда с очень большими купюрами), указывали, что возродиться ты можешь не только в будущем, но и в прошлом, ежели владыка подземного царства сочтет, что это будет подходящим для тебя наказанием. Так вот, если эти рассказы окажутся правдой и, ускользнув от реаниматоров, ты откроешь свои бестелесные глаза перед вислоусым хозяином китайской преисподней, умоляй его как можешь, обещай что угодно, но только пусть он не посылает тебя в эпоху Цинь! Запомни: Цинь, IV–III века до нашей эры. Что бы ты в этой жизни ни натворил, такого ты точно не заслужил.
“ Когда люди наслаждаются, они развращаются, а когда они развращаются, рождается лень, поэтому, если управлять людьми путем наказаний, они станут боязливы, а когда они боязливы, не осмелятся творить злодеяний. Если же наставлять людей с помощью справедливости, они избалуются, а когда люди избалованы, рушится порядок."
(Здесь и далее «Книга правителя области Шан», перевод С. Переломова)
Цивилизованный мир мог ужасаться, глядя, как миллионы китайцев умирают от голода, потому что весь рис в стране по приказу великого руководителя Мао был посажен в землю на полметра глубже, чем следует. Цивилизованный мир мог хихикать, наблюдая, как китайцы хором гоняются за воробьями по приказу партии. Цивилизованный мир мог недоумевать, гадая, откуда у жителей Поднебесной берутся эти неисчерпаемые запасы покорности.
“ Когда люди наслаждаются, они развращаются, а когда они развращаются, рождается лень, поэтому, если управлять людьми путем наказаний, они станут боязливы, а когда они боязливы, не осмелятся творить злодеяний. Если же наставлять людей с помощью справедливости, они избалуются, а когда люди избалованы, рушится порядок."
(Здесь и далее «Книга правителя области Шан», перевод С. Переломова)
Цивилизованный мир мог ужасаться, глядя, как миллионы китайцев умирают от голода, потому что весь рис в стране по приказу великого руководителя Мао был посажен в землю на полметра глубже, чем следует. Цивилизованный мир мог хихикать, наблюдая, как китайцы хором гоняются за воробьями по приказу партии. Цивилизованный мир мог недоумевать, гадая, откуда у жителей Поднебесной берутся эти неисчерпаемые запасы покорности.
Но цивилизованному миру на самом деле просто повезло. Большинство рожденных на его территории великих умов, мечтавших построить идеальное государство, умерли от коклюша в колыбели (ну или их продавали в рабство, как Платона; гноили в тюрьмах, как Кампанеллу; сносили им головы на плахах, как Мору).
А вот китайские устроители идеального государства ухитрились-таки воплотить свои великие планы в жизнь.
Гуань Чжун, Шан Ян, Ли Сы — три основных идеолога легизма, концепции государства, в котором верховенствует закон. Первый из мыслителей заложил основу учения, второй ухитрился применить ее на практике, а третий усиленно поддерживал получившуюся конструкцию на плаву. Впрочем, школа «законников» насчитывает десятки и менее значимых имен.
Легисты исходили из следующих положений:
1. Человек от природы жаден, эгоистичен и ленив.
2. Смысл человеческой жизни в том, чтобы создать сильное государство и служить ему.
3. Сильное государство может быть только тогда, когда все решает один человек, которому все остальные беспрекословно подчиняются.
4. Слово правителя — закон для всех. Он один выше закона.
5. Человеком и государством можно хорошо управлять только при помощи страха и боли. Ибо смотри п.1.
Примерно двести или триста лет легисты писали свои трактаты, ожидая, когда им подвернется под руку правитель, достаточно умный для того, чтобы оценить всю прелесть и простоту предлагаемой доктрины. Благо правителей вокруг наблюдалось много, все-таки Китай тогда был не единой страной, а несколькими постоянно конфликтующими друг с другом царствами. И вот в 361 году до нашей эры в царстве под названием Цинь правителем стал Сяо-гун, человек начитанный и знакомый с идеями легизма. И первым советником он назначил убежденного легиста Шан Яна, которому и поручил навести в своем царстве полный порядок.
А вот китайские устроители идеального государства ухитрились-таки воплотить свои великие планы в жизнь.
Гуань Чжун, Шан Ян, Ли Сы — три основных идеолога легизма, концепции государства, в котором верховенствует закон. Первый из мыслителей заложил основу учения, второй ухитрился применить ее на практике, а третий усиленно поддерживал получившуюся конструкцию на плаву. Впрочем, школа «законников» насчитывает десятки и менее значимых имен.
Легисты исходили из следующих положений:
1. Человек от природы жаден, эгоистичен и ленив.
2. Смысл человеческой жизни в том, чтобы создать сильное государство и служить ему.
3. Сильное государство может быть только тогда, когда все решает один человек, которому все остальные беспрекословно подчиняются.
4. Слово правителя — закон для всех. Он один выше закона.
5. Человеком и государством можно хорошо управлять только при помощи страха и боли. Ибо смотри п.1.
Примерно двести или триста лет легисты писали свои трактаты, ожидая, когда им подвернется под руку правитель, достаточно умный для того, чтобы оценить всю прелесть и простоту предлагаемой доктрины. Благо правителей вокруг наблюдалось много, все-таки Китай тогда был не единой страной, а несколькими постоянно конфликтующими друг с другом царствами. И вот в 361 году до нашей эры в царстве под названием Цинь правителем стал Сяо-гун, человек начитанный и знакомый с идеями легизма. И первым советником он назначил убежденного легиста Шан Яна, которому и поручил навести в своем царстве полный порядок.
×
Одна из множества картин с изображением десяти судов Ада, династия Цин, Китай, 1800-1849 гг.
“ В образцово управляемом государстве много наказаний и мало наград. Если наказания будут применяться уже после того, как преступление совершено, невозможно искоренить злодеяния, поэтому стремящийся к владычеству в поднебесной должен наказывать еще до того, как совершен проступок."
Существует свидетельство, что одним из первых приказов, выпущенных под руководством Шан Яна, было распоряжение выставить у северных ворот города деревянный шест и объявить, что тот, кто перенесет этот шест к южным воротам, получит 50 цзиней золота (это примерно 25 килограммов). Горожане, привыкшие с опаской относиться к правительственным распоряжениям, стояли вокруг шеста и чесали в затылках. Прикоснешься к этой деревяшке — а ну как тебя обвинят в корыстолюбии и оттяпают что-нибудь жизненно важное? И вообще, что это за шест такой, зачем его куда-то тащить? Откуда такие несуразные размеры награды? Неспроста все это... Но нашелся какой-то доверчивый простак, который взвалил шест на плечо и в сопровождении стражи и зевак потопал к южным воротам. Там ему тут же вручили мешок с 50 цзинями золота.
Толпа впала в транс, рассказ о невиданной удаче простака стали передавать по всему царству, чего и добивался Шан Ян. Таким образом он дал понять, что отныне к правительственным приказам желательно прислушиваться очень и очень внимательно, без размышлений и обсуждений, потому что слов на ветер правитель бросать не будет.
Существует свидетельство, что одним из первых приказов, выпущенных под руководством Шан Яна, было распоряжение выставить у северных ворот города деревянный шест и объявить, что тот, кто перенесет этот шест к южным воротам, получит 50 цзиней золота (это примерно 25 килограммов). Горожане, привыкшие с опаской относиться к правительственным распоряжениям, стояли вокруг шеста и чесали в затылках. Прикоснешься к этой деревяшке — а ну как тебя обвинят в корыстолюбии и оттяпают что-нибудь жизненно важное? И вообще, что это за шест такой, зачем его куда-то тащить? Откуда такие несуразные размеры награды? Неспроста все это... Но нашелся какой-то доверчивый простак, который взвалил шест на плечо и в сопровождении стражи и зевак потопал к южным воротам. Там ему тут же вручили мешок с 50 цзинями золота.
Толпа впала в транс, рассказ о невиданной удаче простака стали передавать по всему царству, чего и добивался Шан Ян. Таким образом он дал понять, что отныне к правительственным приказам желательно прислушиваться очень и очень внимательно, без размышлений и обсуждений, потому что слов на ветер правитель бросать не будет.
Вторым намеком стала реакция на проступок юного наследника престола, который пренебрег свежим законом о недопущении ношения праздничной одежды в будние дни и появился при дворе в слишком праздничном костюме. Отдавать сына правителя палачам Шан Ян не стал, но приказал выжечь штрафное клеймо на лбу учителя, который не уследил за подростком. Ну а после того, как в наказание за некий столь же серьезный грех отрезали нос родственнику и приятелю принца, все царство очень оперативно догадалось, что времена шуток закончилось надолго.
“ Когда народ слаб — государство сильное, когда государство сильное — народ слаб. Поэтому государство, идущее истинным путем, стремится ослабить народ."
Уникальной особенностью легизма стала открытая декларация его целей. Даже египетские фараоны и вавилонские сары, даже самые жестокие деспотии древнего мира традиционно объясняли все свои кровавые выходки заботой о благе людей. Ну или волей богов. Боги легистов интересовали мало, а благо народа они объявили вещью наивреднейшей. Они вовсе не обещали людям счастья, мира, сытости и процветания. Ни в коем случае! Логика тут была совсем другая.
Государство объявлялось венцом и мерой всего, правитель же был гончаром, который возводит это царство из человеческой глины. И чем больше страдает глина, чем сильнее ее мнут и давят, тем совершеннее получится сосуд. Легисты прямо говорили: богатым, сильным и умным человеком тяжело управлять. В идеальном государстве подданные должны быть глупыми, голодными и несчастными. Только тогда у людей не останется своей воли, своей гордости и своих сил и все общество начнет работать как единый организм, повинуясь командам сверху без размышлений.
И никакого мира! Государство всегда обязано воевать, потому что только при постоянной войне оно будет закаляться и крепнуть, обеспечивая при этом своим жителям тот уровень голода, холода и страха, который необходим для поддержания порядка.
“ Когда народ слаб — государство сильное, когда государство сильное — народ слаб. Поэтому государство, идущее истинным путем, стремится ослабить народ."
Уникальной особенностью легизма стала открытая декларация его целей. Даже египетские фараоны и вавилонские сары, даже самые жестокие деспотии древнего мира традиционно объясняли все свои кровавые выходки заботой о благе людей. Ну или волей богов. Боги легистов интересовали мало, а благо народа они объявили вещью наивреднейшей. Они вовсе не обещали людям счастья, мира, сытости и процветания. Ни в коем случае! Логика тут была совсем другая.
Государство объявлялось венцом и мерой всего, правитель же был гончаром, который возводит это царство из человеческой глины. И чем больше страдает глина, чем сильнее ее мнут и давят, тем совершеннее получится сосуд. Легисты прямо говорили: богатым, сильным и умным человеком тяжело управлять. В идеальном государстве подданные должны быть глупыми, голодными и несчастными. Только тогда у людей не останется своей воли, своей гордости и своих сил и все общество начнет работать как единый организм, повинуясь командам сверху без размышлений.
И никакого мира! Государство всегда обязано воевать, потому что только при постоянной войне оно будет закаляться и крепнуть, обеспечивая при этом своим жителям тот уровень голода, холода и страха, который необходим для поддержания порядка.
“ Красноречие и острый ум способствуют беспорядкам; этика и музыка способствуют распущенности нравов; доброта и человеколюбие — мать проступков; назначение и выдвижение на должности добродетельных людей — источник порока."
Какие же реформы провел Сяо-гун с помощью Шан Яна?
Все общество было разделено на двадцать рангов. Чем выше ранг, тем больше льгот имел человек — мог, например, заводить слуг или носить одежду качеством получше. Подданным разрешалось заниматься лишь одним из четырех видов работ:
- Выращивать зерно, рис или просо (а вот овощи и фрукты разрешались лишь как небольшое дополнение к основным посадкам).
- Быть государственным служащим (чиновником, работником, занятым на государственных стройках, счетоводом и т. д.).
- Ткать недорогую ткань.
- Быть военным, когда призовут (военная служба была обязательной практически для всех).
Разрешалось также производить простую утварь или немного торговать, но только в том случае, если доход от этой деятельности не становился основным: ремесленники и торговцы были признаны «паразитами» и подлежали уничтожению.
К паразитам также были причислены музыканты, писатели, учителя, врачи и прочая интеллигенция. Все книги, кроме трактатов о легизме, сжигались.
Родителям и взрослым детям, а также прочим родственникам не рекомендовалось жить вместе, так как большие семьи, в которых было много рабочих рук, способствовали разведению «паразитов». С таких семей брали двойные налоги.
Все семьи объединили в «пятки», «десятки» и «сотни» по месту жительства. За преступление одной семьи головы складывал весь пяток. Если в районе было много злоупотреблений, кара могла настигнуть десяток и даже сотню. Впрочем, если бдительные соседи успевали составить донос о преступлении, их не наказывали*.
Какие же реформы провел Сяо-гун с помощью Шан Яна?
Все общество было разделено на двадцать рангов. Чем выше ранг, тем больше льгот имел человек — мог, например, заводить слуг или носить одежду качеством получше. Подданным разрешалось заниматься лишь одним из четырех видов работ:
- Выращивать зерно, рис или просо (а вот овощи и фрукты разрешались лишь как небольшое дополнение к основным посадкам).
- Быть государственным служащим (чиновником, работником, занятым на государственных стройках, счетоводом и т. д.).
- Ткать недорогую ткань.
- Быть военным, когда призовут (военная служба была обязательной практически для всех).
Разрешалось также производить простую утварь или немного торговать, но только в том случае, если доход от этой деятельности не становился основным: ремесленники и торговцы были признаны «паразитами» и подлежали уничтожению.
К паразитам также были причислены музыканты, писатели, учителя, врачи и прочая интеллигенция. Все книги, кроме трактатов о легизме, сжигались.
Родителям и взрослым детям, а также прочим родственникам не рекомендовалось жить вместе, так как большие семьи, в которых было много рабочих рук, способствовали разведению «паразитов». С таких семей брали двойные налоги.
Все семьи объединили в «пятки», «десятки» и «сотни» по месту жительства. За преступление одной семьи головы складывал весь пяток. Если в районе было много злоупотреблений, кара могла настигнуть десяток и даже сотню. Впрочем, если бдительные соседи успевали составить донос о преступлении, их не наказывали*.
Человек мог подниматься по лестнице рангов, донося на соседей и сослуживцев. Неправедных доносов власть не боялась, так как было заявлено, что лучше казнить десять невиновных, чем оставить без наказания одного виноватого. Также на один ранг поднимался воин за каждые пять отрубленных в бою голов противника.
Был запрещен алкоголь. Всех известных пьяниц и торговцев вином в один знаменательный день арестовали, стащили на площади и показательно сварили в больших котлах с вином.
Жизнь граждан превратилась в паутину из запретов и постановлений. Регламентировалось все: количество блюд, которые можно подавать к семейному столу, цвет платьев, форма причесок, толщина циновок и высота скамеек, форма деревьев во дворе, частота проветривания жилых помещений и число поклонов, которые надлежит совершить перед началом посева. Все сельскохозяйственные работы проводились под надзором чиновников, которые распоряжались сроками и видами посадок, скупали большую часть выращенного зерна по фиксированной смехотворной ставке и налагали на пятки, десятки и сотни наказания, если урожай оказывался неудовлетворительным.
Основным видом наказания служила смертная казнь. Правда, в затейливых вариациях, включающих, например, «разрывание человека четырьмя повозками», «засекание до смерти палками тонкими и средними», «вырывание кишок с последующим на этих кишках повешением» и т. д. За серьезные преступления типа большой кражи, хулы на государя или убийство казнили не только виновного и его пяток, но и всю родню преступника в трех поколениях «вверх и вниз», то есть от его дедов до его внуков. Правда, только по отцовской линии, зато вместе с их с детьми и женами.
За сомнение в верности и уместности принимаемых законов также полагалась смертная казнь.
Был запрещен алкоголь. Всех известных пьяниц и торговцев вином в один знаменательный день арестовали, стащили на площади и показательно сварили в больших котлах с вином.
Жизнь граждан превратилась в паутину из запретов и постановлений. Регламентировалось все: количество блюд, которые можно подавать к семейному столу, цвет платьев, форма причесок, толщина циновок и высота скамеек, форма деревьев во дворе, частота проветривания жилых помещений и число поклонов, которые надлежит совершить перед началом посева. Все сельскохозяйственные работы проводились под надзором чиновников, которые распоряжались сроками и видами посадок, скупали большую часть выращенного зерна по фиксированной смехотворной ставке и налагали на пятки, десятки и сотни наказания, если урожай оказывался неудовлетворительным.
Основным видом наказания служила смертная казнь. Правда, в затейливых вариациях, включающих, например, «разрывание человека четырьмя повозками», «засекание до смерти палками тонкими и средними», «вырывание кишок с последующим на этих кишках повешением» и т. д. За серьезные преступления типа большой кражи, хулы на государя или убийство казнили не только виновного и его пяток, но и всю родню преступника в трех поколениях «вверх и вниз», то есть от его дедов до его внуков. Правда, только по отцовской линии, зато вместе с их с детьми и женами.
За сомнение в верности и уместности принимаемых законов также полагалась смертная казнь.
“ Трусливых следует наказывать тем, что они больше всего ненавидят, — смертью. Тогда трусливый люд, подстрекаемый наказаниями, превратится в храбрый, а храбрый народ будет биться до смерти, страна не будет иметь себе равных и непременно добьется владычества в поднебесной."
Царство Цинь, верное принципам легизма, очень скоро вступило в войну практически со всеми своими соседями (правда, по очереди). Сражались циньцы храбро: им деваться было некуда. За трусость в бою полагались те самые четыре разрывательные повозки. Все солдаты тоже были поделены на пятерки, и, когда кто-то из пятерки погибал, голову снимали и с остальных четверых. За гибель командира сотни убивали сотню. За сдачу в плен истребляли всех родных дезертира. Учитывая, что гражданских казнили так старательно, что в удачные недели их погибало больше, чем воюющих, вскоре у Цинь начались небольшие проблемы с людским ресурсом, которые были блистательно решены. По остальным царствам был разослан клич: «В Цинь дают землю! Всем! Бесплатно! Приходи и вспахивай любой незанятый пустырь, он будет твоим. На десять лет — освобождение от налогов, на три поколения — от воинской повинности!»
И в плодородные края Цинь потянулись толпы переселенцев, особенно из скудных, голодных земель, в которых к тому моменту еще не распространились сведения о нюансах циньской жизни. Пришельцы селились на пустырях и землях казненных, обеспечивая войску Цинь продовольственную поддержку, а если правителю нужно было свежее мясо на фронт, то, слава богам, льгот и гарантий можно было лишить любого, благо воля правителя стоит выше любого закона и любых обещаний.
Царство Цинь, верное принципам легизма, очень скоро вступило в войну практически со всеми своими соседями (правда, по очереди). Сражались циньцы храбро: им деваться было некуда. За трусость в бою полагались те самые четыре разрывательные повозки. Все солдаты тоже были поделены на пятерки, и, когда кто-то из пятерки погибал, голову снимали и с остальных четверых. За гибель командира сотни убивали сотню. За сдачу в плен истребляли всех родных дезертира. Учитывая, что гражданских казнили так старательно, что в удачные недели их погибало больше, чем воюющих, вскоре у Цинь начались небольшие проблемы с людским ресурсом, которые были блистательно решены. По остальным царствам был разослан клич: «В Цинь дают землю! Всем! Бесплатно! Приходи и вспахивай любой незанятый пустырь, он будет твоим. На десять лет — освобождение от налогов, на три поколения — от воинской повинности!»
И в плодородные края Цинь потянулись толпы переселенцев, особенно из скудных, голодных земель, в которых к тому моменту еще не распространились сведения о нюансах циньской жизни. Пришельцы селились на пустырях и землях казненных, обеспечивая войску Цинь продовольственную поддержку, а если правителю нужно было свежее мясо на фронт, то, слава богам, льгот и гарантий можно было лишить любого, благо воля правителя стоит выше любого закона и любых обещаний.
Император Цинь Шихуанди
Столь же честен и благороден был Сяо-гун и во внешней политике. Подослать убийц к соседнему князю, подбросить письмо, очерняющее талантливого вражеского военачальника, убить высокородного посла после клятв о гарантированной безопасности для него, нарушить «вечные границы» через две недели после мирного соглашения — все это было в порядке вещей. В конце концов остальные пять царств Китая признали Цинь совершенно недоговороспособным партнером. Правда, все эти пять царств тогда воевали друг с другом не менее активно, чем Цинь, а когда наконец сообразили, что стоило бы объединиться, оказалось поздно. Царство Цинь, превращенное в боевую машину, работающую на износ и на победу, уже пожрало их поодиночке.
Легистскому государству понадобилось чуть больше века, чтобы подчинить себе весь Китай. Но задолго до этого фактический основатель его, философ Шан Ян, был казнен со всеми своими предками и потомками до третьего колена, потому что после смерти Сяо-гуна к власти пришел тот самый принц, учителей и родственников которого Шан Ян разукрасил клеймами и шрамами еще в самом начале своей карьеры. Легизм как отличное госустройство принц решил оставить, а вот самого Шан Яна — нет. Новый гончар, поплевав на ладони, взялся за глину…
“ Никто не должен высказывать собственное мнение и высказывать его своему правителю, ни те, кто обладает обширными знаниями, красноречием, остротой ума, ни те, кто честны и бескорыстны. Сильных надо сломить, красноречивых — заставить прикусить языки."
Окончательное объединение Китая произошло в конце III века до нашей эры, под властью еще одного императора-легиста — Цинь Шихуанди. Невзирая на то что его легендарным зверствам отведено немало томов традиционной китайской историографии (только закапывание заживо 450 конфуцианских проповедников чего стоит), мы должны признать, что по сравнению со своими предшественниками Шихуанди был еще вполне терпимым персонажем. Да, за ним тоже неустанно бродил его собственный легист-советник Ли Сы, ежедневно призывавший государя ни в коем случае не совершать добрых или справедливых поступков. И Шихуанди старался не уклоняться от этого правила. Но теперь под его началом был весь огромный, разнородный и наспех сшитый на живую нитку Китай, так что с тотальным контролем и взаимной круговой порукой пришлось повременить. Слишком много было всего: людей, земель, правителей и городов; слишком сложно было удерживать воедино эти куски даже при помощи тяжелой легистской плети. Напротив, негибкий этот инструмент был хорош для войны, но в мирное время оказался надежным средством самоубийства державы. Через несколько лет после смерти Цинь Шихуанди его империя пала, а его род был истреблен — даже не в трех коленах, а в пяти. После этого легизм формально уже никогда не был официальной идеологией страны.
Легистскому государству понадобилось чуть больше века, чтобы подчинить себе весь Китай. Но задолго до этого фактический основатель его, философ Шан Ян, был казнен со всеми своими предками и потомками до третьего колена, потому что после смерти Сяо-гуна к власти пришел тот самый принц, учителей и родственников которого Шан Ян разукрасил клеймами и шрамами еще в самом начале своей карьеры. Легизм как отличное госустройство принц решил оставить, а вот самого Шан Яна — нет. Новый гончар, поплевав на ладони, взялся за глину…
“ Никто не должен высказывать собственное мнение и высказывать его своему правителю, ни те, кто обладает обширными знаниями, красноречием, остротой ума, ни те, кто честны и бескорыстны. Сильных надо сломить, красноречивых — заставить прикусить языки."
Окончательное объединение Китая произошло в конце III века до нашей эры, под властью еще одного императора-легиста — Цинь Шихуанди. Невзирая на то что его легендарным зверствам отведено немало томов традиционной китайской историографии (только закапывание заживо 450 конфуцианских проповедников чего стоит), мы должны признать, что по сравнению со своими предшественниками Шихуанди был еще вполне терпимым персонажем. Да, за ним тоже неустанно бродил его собственный легист-советник Ли Сы, ежедневно призывавший государя ни в коем случае не совершать добрых или справедливых поступков. И Шихуанди старался не уклоняться от этого правила. Но теперь под его началом был весь огромный, разнородный и наспех сшитый на живую нитку Китай, так что с тотальным контролем и взаимной круговой порукой пришлось повременить. Слишком много было всего: людей, земель, правителей и городов; слишком сложно было удерживать воедино эти куски даже при помощи тяжелой легистской плети. Напротив, негибкий этот инструмент был хорош для войны, но в мирное время оказался надежным средством самоубийства державы. Через несколько лет после смерти Цинь Шихуанди его империя пала, а его род был истреблен — даже не в трех коленах, а в пяти. После этого легизм формально уже никогда не был официальной идеологией страны.
Но это только официально. На деле же элементы легизма присутствовали практически во все времена во всех районах Азии и Китая. Из столетия в столетие с этих столпов восточной государственности стряхивалась пыль, а основные их принципы стали восприниматься как нечто естественное и неопровержимое.
"Человек — ничто, государство — все.
Сильный человек — причина слабого государства.
Закон важнее справедливости, важнее добра и важнее здравого смысла.
Тот, кто сверху, всегда прав. "
И принципы эти, видимо, виновны в том, что самая древняя, великая и могучая мировая цивилизация постепенно утратила способность к развитию, отказалась от роли флагмана мирового прогресса, выбрав себе взамен роль большого государства для маленьких, очень маленьких людей. Рис, воробьи и председатель Мао — слабая тень злой улыбки, брошенной через века. Впрочем, сейчас Китай, возможно, впервые начинает идеологически отворачиваться от своей древней этической системы. Медленно, как это всегда тут происходит, но целеустремленно. Права человека, неприкосновенность собственности, важность личности — все эти понятия обрели не только иероглифические обозначения, но и место в сознании нации. Сотни миллионов погибших в войнах и потрясениях XIX–XX веков в качестве платы за цивилизационную отсталость, долгое ощущение униженности и второсортности — это очень жесткий урок для нации. И, кажется, больше изучать этот предмет она не хочет.
"Человек — ничто, государство — все.
Сильный человек — причина слабого государства.
Закон важнее справедливости, важнее добра и важнее здравого смысла.
Тот, кто сверху, всегда прав. "
И принципы эти, видимо, виновны в том, что самая древняя, великая и могучая мировая цивилизация постепенно утратила способность к развитию, отказалась от роли флагмана мирового прогресса, выбрав себе взамен роль большого государства для маленьких, очень маленьких людей. Рис, воробьи и председатель Мао — слабая тень злой улыбки, брошенной через века. Впрочем, сейчас Китай, возможно, впервые начинает идеологически отворачиваться от своей древней этической системы. Медленно, как это всегда тут происходит, но целеустремленно. Права человека, неприкосновенность собственности, важность личности — все эти понятия обрели не только иероглифические обозначения, но и место в сознании нации. Сотни миллионов погибших в войнах и потрясениях XIX–XX веков в качестве платы за цивилизационную отсталость, долгое ощущение униженности и второсортности — это очень жесткий урок для нации. И, кажется, больше изучать этот предмет она не хочет.
Источник:
Еще крутые истории!
- Как снимали "Формулу любви"
- Пилот был против: 12 летнюю девушку с аллергией на арахис высадили из самолета
Новости партнёров
реклама
- это ж, б*дь, просто гениально!
При таком подходе к дисциплине армия "закончилась" бы после первого же военного похода!
Ой, хтой-то немножко врёт. Как есть врёт!
"Защитные сооружения" там не между постоянными воюющими между собой царствами китайцев, а на севере и северо-западе. :)
Ну тогда что же Вы можете знать о социалистическом государстве?!
То, что Вам "дули в уши" либерасты всех мастей?! Достойные познания...
Кто-то дочитал? Там хоть где-то что-то связывается?
Всё! Истфаки закрываем нахер! Историков разгоняем! Будем все читать "Максим" и будем умными и крутыми!
ЗЫ: Статейка - лютый бред и говно.