Жили у бабуси

Лейтенанты Ваня и Саня прибыли в дивизию парой из одного училища: обоих назначили в минёры и прикомандировали к нам в экипаж для набора ума-разума (как будто это минёрам зачем-то нужно) и отработки навыков в море. Ваня приехал с женой, а Саня - с двумя чемоданами, но поселились они вместе: Ваня, Саня, жена и чемоданы.



- А кто из вас женат, напомните-ка мне? – спрашивал командир на построении, снимая с Саниной шинели длинный белый волос.
- Я! – бодро докладывал Ваня.
- Да? А зачем твоя жена волосы не на ту шинель вешает?
- Разберусь!
- Ага. Смотри не забодай обоих: мне ЧП в экипаже не нужны.

Саня и Ваня, как оказалось позже, дети Северов. У обоих родители были военными, и росли они в закрытых военных городках, оттуда же и поступать в училище поехали, что, конечно, давало им определённые преференции перед остальными лейтенантами: северные дети ассимилировались намного быстрее, так как к аскетизму в быту, специфическому юмору и показной грубости начальства были приучены с раннего детства, отчего казались несколько туповатыми (что в корне неверно) и не по-интеллигентному дружелюбными (что в корне верно).

Папа Вани служил командиром подводной лодки, и вот, например, такую историю Ваня про него рассказывал:
В выпускном классе школы от избытка тяги к великим свершениям Ваня как-то выбрил себе на затылке слово «RAP» («ну дебил был, да» – как говорил сам Ваня) и в таком прекрасном виде явился домой.
- Батюшки! – всплеснула руками мать. - Что же теперь будет-то?
- Да ты что, мама! Что будет-то? Это же красиво! Да я уже взрослый!
- Горюшко ты моё, сходи хоть поешь быстренько, пока отец со службы не пришёл.

Пришёл со службы отец.
- Что так тихо в гнезде? Отчего траур в воздухе? – прорычал он с порога, отряхивая снег с рукавиц.
- Да всё хорошо у нас! Как у тебя на службе? Есть будешь? У меня макароны по-флотски и борщ!
- Мать. Ну ты вот когда суетишься так, то с потрохами его сдаёшь. Женщина, ну когда ты уже научишься делать вид, что всё в порядке, а? Иван?
- Да, папа! – в прихожую выскочил Ваня.
- Что опять?
- Ничего, папа.
- Ничего – это пустое место, а ты – будущий морской офицер!
- Это мы ещё не решили! – вступилась мать.
- Вы, может, и не решили, да я вас спросить забыл! Ну неси дневник, раз так не признаешься. А чего это ты бочком, как краб ходишь? А ну-ка: кру-гом! Тааак. Понятно.
- Да всё нормально, Саша, ну что ты! Ну волосы же. Отрастут. Ну дети, ну что с них взять?
- Мать, да что ты суетишься-то, а? Конечно же, всё нормально, кто бы спорил? Постой-ка, Ванюша, в коридоре, я сейчас.

Отец медленно снял шинель, аккуратно повесил кашне и, убрав ботинки в тумбочку, прошёл в ванную.
- Мать, а где моя бритва-то, та, старая, ржавая, которую ты всё выбросить собиралась? А, вот, нашёл!
- Саша, ну что ты в самом деле задумал? Ну Саша!
- Мать, да что ты всё мельтешишь? Пойди пока борщ погрей, не путайся тут под ногами. Иван! Ко мне.

Папа берёт Ваню (метр девяносто пять роста и шириной с двустворчатый шкаф) за голову, наклоняет его, зажимает голову между колен и медленно бреет его шею сухой бритвой с лезвием «Нева» (которое ещё видело Устинова с Черненко по телевизору) до самой что ни на есть макушки. «А я стою, - говорит Ваня, - слёзы текут, злость такая рычит в нутрях, но рыпнуться не смею – батя авторитет у меня.»
- Ну вот! – удовлетворённо хмыкает батя. - Теперь почти на человека похож стал! Пошли, сынок, борщеца похлебаем!
- Он сыт! – зло бурчит мать с кухни.
- Гусь не ссыт – и он пусть не ссыт! Он же будущий морской офицер!

Папа Сани был мичманом, но тоже унижал сына достаточно для того, чтоб тот вырос приличным человеком.

И вот чем этих детей можно было сильно удивить или расстроить по сравнению с детьми педагогов, механизаторов или библиотекарей? Только обухом по голове.

По времени врастание в экипаж происходит по-разному: от двух месяцев до года или уже никогда. Ваня и Саня управились быстро и уже почти принимались на равных, только некоторая осторожность по отношению к ним ещё сохранялась (больше на всякий случай, чем по необходимости), когда и произошёл тот случай, о котором я вам сегодня хочу рассказать.

Начинался и развивался он банально и серо, но вот концовка его вышла за обычные рамки, чем он нам и интересен в разрезе находчивости, справедливости и вообще.



В морях мы тогда валандались-валандались, да зашли в город Северодвинск пот на лбах подсушить и что-то там где-то подремонтировать заодно. Зашли, как всегда, ненадолго, дня на три – четыре, и вот уж перед самым отходом, часа за три до него, кричит сверху вахтенный:
- Сентральный! Верхни вахтеннай матрос Абакулов!
- Что орёшь-то как заполошный?
- Тут эта! Милиция приехала на бобике! Требуют командира наверх!
- Что делают?
- Они гаварят, что просят и чтоб я не выдумывал, что требуют!
- Аааа. Ну раз просят –сейчас позовём.
- Товарищ командир – центральный.
- Ну?
- Товарищ командир, тут наверху милиционеры какие-то.
- Ну?
- Просят Вас подняться к ним!
- Я их не вызывал и вообще сплю. У меня межвыходовый отдых, мне в море рулить скоро: Родину стеречь и всё такое. Не до них мне, короче, так и передайте. И вообще я, как офицер, могу себе позволить сдаться только военной прокуратуре. Так им и передайте.
- Есть так им и передать! Верхний – центральному!
- Есть верхний!
- Милиционеры меня слышат?
- Аткуда я знаю?
- Так спроси, блядь!
- А! Слышат, да!
- Командир говорит, что без военного прокурора не сдастся! И вообще он к выходу в море готовится!
-…..сентральный?
- Что?
- А мне что делать?
- Абакулов. Вахту несть!
- Ееээсть!
…..
- Сентральный!
- Ну!
- Они говорят, им очень надо ненадолго и пажалуста!
- Товарищ командир – центральному!
В ответ щелчок и грустный вздох.
- Товарищ командир?
- Ну что – не слышно, что я включил и грустно вздыхаю? Что ты командиркаешь?
- Ну положено же это… ответ получить.
- Положено? Надо же, какие мы приличные в среду, а? А в краткосрочном увольнении вчера тоже положено тебе было напиваться до скотского состояния? А?
- Ну тащ командир…
- Что «тащ командир»?
- Они не уходят и говорят пожалуйста…
- Кто «они»?
- Милиционеры.
- Какие милиционеры?
- Ну которые Вас звали!
- Меня звали? Куда? Ты пьяный, что ли, всё ещё?
- Ну тащ командир!
- Да ладно, шучу я. Сейчас поднимусь – зубы только почищу, а то вдруг целоваться полезут, а у меня зубы не чищены. Правильно? Красивые хоть?
- Кто?
- Кони в сапогах и пальто! Милиционеры, или там ещё кто тела командирского домогается?
- А я откуда знаю? Я наверх не выходил, Абакулов там их сдерживает у трапа.
-Абакулов?
- Так точно!
- Ну тогда я ещё чайку хлебну –пусть постоят там и проникнутся Абакуловым.

Минут через десять появляется в РБ и лысине (на улице ещё не совсем кончилось лето и тянет на такие, знаете, дерзкие поступки, как, например, выйти наверх без головного убора, что для военного считается практически голым).

- И не подсматривать тут! – строго наказывает командир.
- Есть! – соглашается штурманёнок Слава, который дежурит по кораблю, и тут же переобувается из ботинок в тапки, чтоб не стучать по трапу, когда будет лезть подсматривать. Спускается вниз быстро, минут через десять, буквально.
- Ну что там?
- Ментов двое было – один точно майор, другого не разглядел. Расшаркались друг с дружкой, лапы пожали, те что-то нашему говорили, он молча стоял, потом какую-то бумагу ему вручили, ещё раз лапы пожали и укатили.
- Мутно как-то всё…
- Есть такое ощущение!

Спустился командир.
-Ты почему подглядывал, если я велел не подглядывать?
- Тащ командир! Да я тут вот сидел, спросите у ребят!
- Чтоб и они свои души скормили лжи, защищая твою шкуру от моего праведного гнева?
- Тааащ командир…
- Ой, всё! Ты в ботинках был, когда я выходил, а теперь в тапках. Я что слепой по-твоему или дурак?
-….
- Ты не можешь решить слепой я или дурак?
-Никак нет!
- Можешь?
- Никак нет!
-Чо ты неткаешь? Заклинило тебя?
- Никак… тьфу ты!
- Ладно. Всех офицеров собрать в кают-компании через тридцать минут. Вахтенным замениться мичманами и тоже присутствовать.

Офицеры собрались быстро и сидят, волнуясь, потому как неожиданный сбор офицеров – это всегда несколько волнительно и сулит неизвестно что. Ладно там планово: на подведение итогов, расстановку задач или партсобрание какое – тут всё понятно, а вот так, не пойми с чего, да ещё и из центрального рассказали, что милиция приезжала. Те, кто вчера не сходил на берег, глядят уважительно на тех, кто сходил, а те, кто сходил, мучительно перебирают в памяти события и недоумевают. Входит командир.
- Товарищи офицеры! – командует старпом и все уважительно встают.
- Товарищи офицеры, - разрешает командир всем сесть обратно.

Садится и сам во главе своего стола, кладёт перед собой газету - в газете видно, что что-то лежит.
Обводит всех взглядом – все дерзко и смело смотрят в ответ (положено так).
- Двое из минного ларца, одинаковые с лица! – обращается командир к минно-ракетному столу.
Ваня и Саня встают – они и правда похожи: размерами, цветом волос, причёсками и стальными глазами.
- Встаньте-ка, будьте добры вон там вон, на раздаче, чтоб на вас всем любоваться было сподручнее. Ну – рассказывайте!
- Что рассказывать-то? – это Ваня. Саня смотрит в пол молча.
- Рассказ. Ну ладно, тогда я начну: жили у бабуси два весёлых гуся. Один – серый, другой – белый: оба…. кто?
- Пидарасы? – пытается угадать замполит.

Он минут сорок назад вернулся на корабль, и от него не то что перегаром, а вот прямо свежаком обильно пахнет. Он лежит на стуле, свесив с него все конечности в пол, и пытается придать серьёзное выражение своему лицу губами – остальные мимические мышцы его не слушаются, и оттого выглядит он смешно и даже отчасти умилительно.

- Минёры! – укоризненно смотрит на зама командир. - Мочили гуси клювики в ресторане уютненьком...

- Так себе рифма! – комментирует зам.
- Ну так придумайте получше – вы же артист у нас разноплановых жанров, - и этим предложением командир подвешивает зама на некоторое время.

- Ну, гуси, что? Дальше сами продолжите?

Командир встаёт и подходит к минёрам – бить, что ли, будет? Смотрит в глаза обоим по очереди, те в ответ слегка краснеют. Первым вступает Саня:

- Мы гулять вчера пошли – ну проветриться там и ноги размять. Погода же хорошая была, тепло…
- Хорошее лирическое вступление, но давайте ближе к сути - у нас выход в море на носу.
- Ну вот. Значит. Зашли в ресторан. Там обстановка такая уютная, оркестр опять же играл. Живой. Взяли салаты себе…
- Водки?
- Коньяку.
- Это правильно. И?
- Ну и захотелось мне потанцевать. С женщиной. Давно не танцевал просто. С женщинами.
- Понятно, что не с кошками – меньше слов-паразитов.
- По..дд…дд…ддерживаю! – вступил замполит три раза споткнувшись на двойной «дэ».
- Ну, и там, пошёл одну пригасить.
- Красивую?
- Ага. Но она с мужем сидела, как оказалось.
- Что значит оказалось? Он под столом сидел до того, как ты подошёл?
- Что муж, оказалось. Так-то сидит мужик какой-то с ней и сидит себе, куру кушает, а тут говорит, я, мол, муж, не хотите ли у меня разрешения спросить? А я ему говорю, что за буржуазные замашки такие под закат двадцатого века? У нас женщины давно обрели свободу и равноправие с остальными людьми и вполне способны сами решать, хотят они потанцевать с красивым моряком или очень хотят; да и вообще, институт брака - это отнюдь не институт исполнения наказаний, чтоб на всё разрешений спрашивать у каких-то непонятных личностей, которые даже вилку не в той руке держат…
- Так-так…
- Ну и тут она говорит, да ладно, Вася, ну что ты, в самом деле: что плохого случится, если я с парнем потанцую один танец? И пошли мы поближе к оркестру, те как раз «Сиреневый туман» играть начали…
- Ну и?
- Ну и танцуем, а тут он ни с того ни с сего кааак бросится на меня с кулаками!
- Прямо вот ни с того ни с сего?
- Ну практически!
-А точнее?

-….
- Он её за жопу хватать начал, - не выдержал томительного молчания Ваня.
- За жопу? Александр. Как это за жопу незнакомую даму можно хватать голыми руками? Я и жену-то свою лишний раз, бывает, стесняюсь.
- Ну вот... что-то… как-то… так получилось…
- Как получилось? По какой причине?
- Больно уж жопа у неё красивая была!
- Да ты опасен! – командир резко отошёл на шаг назад и посмотрел себе за спину. - У меня-то хоть не красивая?
- Некрасивая, тащ командир! – поспешил его успокоить замполит. - Не волнуйтесь!
- Сергей Анатольевич! Я вот за Вас волноваться не могу перестать! Вы, может, отдохнуть в каютку сходите на пару часов? Или там словарь рифм полистать – у Вас же есть словарь рифм? На Вас же командирское поручение висит по подбору рифмы к слову «клювики».
- Нииикак нет, тащ командир! Как я могу отдыхать, когда тут такое возмутительное пэпр...папр...пыпр… попрание моральных устоев! Я должен присутствовать, я щетаю!
- Ну ясно, да. Ну так что там дальше было, гуси?
- Ну и мужик ейный не выдержал, конечно, надругательство над своей собственностью…
- Это ты про жопу сейчас?
- Про жену. И кинулся Сане в морду дать…
- Логично! И?
- Ну и мы же боксёры с Саней…
- Это заметно, да.
- Саня хоп - сгруппировался, оп - уклонился, чик - стоечка, хук справа - на, и муж в барабанной установке. А с аккордеоном чувак вскакивает и такой: «Да вы охуели инструменты ломать!», а я ему: «Да ты охуел матом ругаться: тут же женщины и люди в зале!» и в лоб ему – на! И тут началось: люди откуда-то набежали – кто музыкантов бьёт, кто нас, кто друг друга…
- То есть битва началась?
- Ага. Ну нормальная такая, благородная, без ножей и бутылок всяких – руками и стульями все бились…
- А женщины?
- А женщины в сторонке стояли и волновались.
- А потом?
- А потом облава: милиция, ОМОН, крики, ругань и кавардак…
- Стоп! Товарищи офицеры! Внимание: теперь вы знаете преамбулу в деталях и уже представляете себе последствия, да?
- Да, – загудели все в ответ, а зам всхрапнул.
- А вот и нет!

Командир решительным шагом идёт к своему месту, разворачивает газетку и достаёт из неё… почётную грамоту.
- Вот! – трясёт ей над головой. - Зам начальника ОВД лично привёз! Зачитываю: «ОВД города Северодвинска выражает благодарность лейтенантам Такомуто и Такомуто и просит командование войсковой части поощрить их за оказанную помощь в задержании нарушителей общественного порядка и погрузку их в дежурную машину наряда милиции. Начальник ОВД Такойто. Подпись. Печать.».



Командир помолчал пару минут, чтоб все точно усвоили, что он только что прочитал, и спросил:
- Ну?

А все молчат: что «ну» - то? Что тут скажешь? Ну охуеть поворотик, да.

- Ну что? Какие будут предложения? Что делать с этими танцорами?
- На-ка-зать! – встрепенулся зам. - По всей строгости! С занесением! И вынесением! И в боевой листок их! И в личную карточку записать!
- Позвольте! – не выдержал старпом. - За что же их наказывать? Да и на каком основании? Кто мы такие, чтобы спорить со слугами закона! (старпом поднял вверх палец). Написано: «поощрить», значит надо поощрять! И никаких гвоздей! Каждый! (старпом встал и обвёл всех взглядом) Каждый может попасть в такую ситуацию! Но! Чтоб так из неё выпутаться! Это надо в школе преподавать. Детям!
- Ой, да не обращайте на него внимания, - махнул командир в сторону зама, - ну Вы же видите: он в параллельной Вселенной сейчас и неизвестно чем там вообще занимается. Хорошо ещё, что про партийную характеристику не вспомнил!
- Да вот! – вспомнил зам. - И в партийную характеристику! Занести!
- Кого?
- Вот это вот!
- Что вот это вот?
- Вот это вот всё! Возмутительное!
- Так отменили же партийные характеристики уже лет пять как!
- Да?
-Борода! Ну так расскажите нам, гуси, как вы дело-то развернули в такое неожиданное русло?
- Да как-то само вышло. Ну менты кричат: «Стоять! Не двигаться!» Мы с Саней стоим, не двигаемся - команды же надо выполнять. А эти… гражданские ну, дёргаются что-то, хамят. Ну мы одного, второго успокоили, менты – остальных. Потом они говорят в машину всем проследовать, и мы опять же следуем, а те опять ерепенятся, а нам же в море, нам же надо по-быстрому, чтоб успели задержать нас, оформить, то да сё, в комендатуру, а там уж и Вы бы нас забрали: некогда, короче, тянуть. Ну мы с Саньком быстро там всех в машину и запаковали, а следом и сами лезем, а нам главный там ихний говорит: «А вы куда, ребята, вас до порта подбросить, что ли?» А мы говорим, да мы как бы тоже… дрались же и порядок нарушали. Общественный. А он наши данные переписал и говорит : «Любой может подраться и порядок нарушить, но вот помогать органам его восстанавливать – это сознательность иметь надо, и не каждый на такое способен! Эх, все бы такие были хулиганы, как вы!». И ещё, ступайте, говорит, или вас подбросить до порта?
- Ну и что вы?
- Ну подбросились, да. И спать потом легли на пароходе уж. Вот, собственно, и всё.
- Дааа. Всякое я видал, а ещё больше слыхал, но такого… как так можно-то?
- А потому что минёры могут! – это наш родной переполнился гордостью.
- Минёр. Вот на кой хрен ты напоминаешь мне о своём существовании, а? Ладно, все свободны, через десять минут приготовление к бою и походу.
- А с этими-то что решили?
- Да пусть живут пока, а там посмотрим. А позже и Саня уже женился, и посторонние жопы его стали привлекать намного меньше, во всяком случае, до драк больше дело не доходило.

Как говаривал в своё время товарищ Чингизхан, настоящий мужчина должен обладать двумя критически важными для него способностями: уметь повелевать и уметь подчиняться. И вот видите, ведь не зря же говорил – вон как некоторых это в жизни спасает. Единственное, о чём Чингизхан умолчал, так это как определять на глаз ситуации, в которых надо повелевать, а в которых подчиняться, но это уже каждый сам для себя должен уметь решать, правильно?



P.S. Историю эту вспомнил мне в Питере Лёша Баранов – мой друг и коллега по тёмному киповскому прошлому - спасибо тебе, Лёша! А вы оценили юмор военных кадровиков, да? В нашей дивизии два киповца служили: Баранов и Овечкин – вот и скажите, что это чистая случайность.